Фрумкин Л.А.                                  

                                     В октябре сорок четвертого

Наш 806 стрелковый полк в составе 43 армии с боями про­двигался на запад к Балтике. И вдруг, когда до Риги оставалось всего ничего, каких-то 15-20 километров, наступление застопори­лось. Ночью было хорошо видно, как над городом немцы шарили прожекторами, выискивая наши самолеты. Солдатское "радио" вещало: "Будем брать Ригу". На этот раз оно ошиблось. Как-то ночью к нам в траншею ввалились "сменщики". Обидно, конечно, было оставлять им не без труда отрытые и, уже по-хозяйски, обжитые окопы. Кто-то недовольно ворчал: "Пришли на все готовенькое, нахлебники чертовы". И вот уже, как несколько часов, в кромешной тьме, шагаем мы все дальше и дальше от фронта. В ночной тиши  только шар­канье тысячи ног и ни звука больше.

На востоке забрезжил рассвет - скоро будет светать. Колон­ны остановились. Заходим в лес: "Привал. Отбой!" плюхнулся я на землю у пенька, укрылся с головой плащ-палаткой и ..., как провалился, и нет тебе уже ни фронта, ни осеннего дождичка, ни шума деревьев... На небе ни облачка... Нещадно палит солнце... Тишина, только громко стрекочут кузнечики... Гурьбой бежим по тропинке, сквозь высокую рожь к реке, а во ржи ромашки, ва­сильки... В небольшой рощице на том берегу: "Ку-ку, ку-ку!" Хо­ром спрашиваем: "Кукушка, кукушка, сколько лет осталось нам жить?" И вместе вслух считаем: "Раз, два, три..." "Подъем!" Краток солдатский сон. Полусонные бредем на завтрак. И хотя никто не сказал нам, где кухня, находим ее без труда по едва уловимым приметам, известным только одним солдатам.

После завтрака приказали всем к старшине. Лично каждому выдал он по две пары новеньких портянок. Удивляемся, к чему бы это! У нашего старшины зимой снега не выпросишь: "До сро­ку не положено". А тут... Вскоре все прояснилось: "Нам предстоит многокилометро­вый марш, - объявил на построении командир роты, - переходы будем совершать только ночью, скрытно. О нашем передвиже­нии фашист знать не должен". Все терялись в догадках: ночные переходы, куда, зачем?

Как всегда в таких случаях, заработало солдатское "радио": "Идем к морю. Ригу будем брать десантом, на кораблях". Кто-то недоумевал: "На кой же леший тогда старшина выдал по две пары новеньких портянок?" Ему отвечали: "Темнота, а может, старши­на специально придумал, чтобы немцев сбить с толку". В разго­вор вмешивается Федя - моряк, бывший флотский, списанный в пехоту за какую-то провинность: "Салаги, слушай сюда. Моряки перед боем во все чистое всегда одеваются. Такая у нас, флотс­ких, традиция, а мы пехота хоть портянки сменим".

5 ночей шли мы из-под Риги на левый фланг фронта к Шауляю, проходя за ночь по 30-50 километров, а днем отдыхали, мас­кируясь в лесных массивах. На рассвете шестой ночи проследовали в Шауляй. На окраине этого небольшого литовского городка замаскированные танки, самоходно-артиллерийские установки, "катюши", артиллерия. Такого скопления огневых средств и техники мы еще не видели. Подумалось, неспроста все это, что-то затевается.

Пехота напряглась в тревожном ожидании - ведь после ар­тиллеристов наш выход, а артиллерия все бьет и бьет. Если по честному, мы на них вовсе не в обиде, а скорее даже наоборот -меньше нашего брата, пехотного "Ваньки", поляжет в атаке. Да­вай, давай еще, бог войны! И вдруг тишина. Артиллерийский огонь закончился так же неожиданно, как и начался.

Над нами, впереди вдруг вспыхнули красные огоньки сигналь­ных ракет и, потрескивая, стали медленно опускаться. Вот и твой выход, царица полей! "За Родину", "За Сталина", "В атаку впе­ред!" Быстро выскакиваем из траншеи, идем ускоренным шагом. Нет, не бежим - до немцев еще далеко - устанем. На ходу стре­ляем, а фрицы, сволочи, между тем уже очухались, пришли в себя. Вокруг нас густо рвутся мины. Ускоряем шаг. Быстрее, быстрее к немецким траншеям. Вот они, до них уже совсем немного. Бе­жим. Ур-а-а!

И вдруг навстречу нам в своих мышиного цвета шинелях, с поднятыми руками бегут фрицы. Ура, они сдаются, гады, наша взяла. А после боя привезли обед и спиртное. Привез­ли-то на всю роту, а нас осталось человек пятнадцать. Старшина лично обходил всех, разливая водку: "Щоб усим было поровну, хлопчики вы мои, герои". И пили мы горькую за тех, кого потеря­ли в том бою.

Из воспоминаний дважды Героя Советского Союза А.П. Белобородова,   бывшего   командующего   43 армией: "Разведка боем стала для 43 армии началом наступления. За шесть дней армия продвинулась на 130 километров. Наращивая удар, наши войска развили наступление на Палангу".

Через несколько дней марша, не встречая сопротивления нем­цев, вслед за танкистами входим в Палангу. Этот небольшой приморский курортный городок немцы оставили без боя. Опасаясь немецкого десанта с моря, полк занял оборону по побережью.

В один из дней, перед самым обедом, к нам в окопы пришел командир роты: "Товарищи, мы выполнили приказ Ставки - выш­ли к Балтийскому морю. Верховный Главнокомандующий Мар­шал Советского Союза товарищ Сталин за отличные боевые дей­ствия объявляет всем благодарность". "Ура" разнеслось по все­му побережью. А рано утром следующего дня мы уже на марше. Солдатское "радио" передавало "На Мемель". И действительно, через несколько часов хода на развилке дорог указатель "Мемель -15 км".

Из военного энциклопедического словаря:  "Мемельская операция с 5 по 22 октября 1944 года войск 1-го Прибалтийского фронта (Генерал армии И.Х. Баграмян) ... В результате действий фронта Прибалтийская группировка против­ника была изолирована и прижата к Балтийскому морю. Пораже­ние противника на Мемельском направлении создало условия для разгрома немецко-фашистских войск в Восточной Пруссии и спо­собствовало освобождению Риги".