Ордовский-Танаевский Николай Александрович родился 03.07.1863 в С.-Петербурге в семье чиновника Департамента разных податей и сборов Министерства финансов Александра Дмитриевича и Юлии Степановны, рожд. Еремеевой, дочери чиновника того же Департамента, Степана Романовича Еремеева. Дед матери со стороны отца служил помощником мастера в Петербургской пробирной палате, а её дед по материнской линии - саксонский подданный Иоганн Готфрид Калау (Calau) - в русском произношении Кало (ок. 1860-х – после 1824), известный петербургский ювелир, член Императорского минералогического общества, собравший замечательную коллекцию минералов (более тысячи образцов), в том числе и уральских порфиров. Будучи еще гимназистом, Николай принял участие в русско-турецкой войне, сбежав из дома на театр военных действий вместе со старшим братом Дмитрием. Окончив гимназию, он по семейным обстоятельствам поступил юнкером в Павловское военное училищ, из которого был выпущен в чине подпоручика в 113-й Старорусский пехотный полк. Однако военная служба не удовлетворяла его. Выйдя в отставку в чине поручика, Николай Александрович начал свою карьеру служащего Министерства финансов в Ревельской казенной палате. Затем он – управляющий Астраханской (1904–1906) и Пермской (1906–1915) казенных палат, Тобольский гражданский губернатор (18.11.1915–1917), действительный статский советник (13.4.1908), кавалер орденов: Св. Анны 3-й степени (1897), Св. Владимира 3-й степени (1913) и Св. Станислава 1-й степени (1916). Он обладал ярко выраженным организаторским талантом, не имея университетского образования, стал крупным финансистом. Имел несколько личных аудиенций у Императорской семьи, был душой праздничных торжеств в Тобольске в 1916 г., по поводу канонизации Святителя Иоанна Максимовича, ставил любительские спектакли, прекрасно пел, объехал на велосипеде половину Европы. Пришлось ему однажды даже исполнять «шпионское» задание русского правительства. Николай Александрович был, несомненно, замечательно многосторонне одаренным человеком. Дальнейшая его судьба такова: в марте 1917 г. он, как и все российские губернаторы, по приказу Временного правительства был снят со своего поста. В 1918 г. эмигрировал из-под Петрограда с войсками генерала Юденича в Эстонию и оттуда в Германию. Он не принял ни Февральской, ни, естественно, Октябрьской революции, оставаясь до конца своей жизни на монархических позициях, был участником монархического съезда в Рейхенгалле (Германия). В 1923 г. Николай Александрович был рукоположен во иерея и получил приход в Гамбурге в самый разгар церковных нестроений, связанных с расхождениями между митрополитом Евлогием и Карловацкими архиереями. Он безоговорочно принял сторону вновь созданной православной церкви в изгнании, но в дальнейшем разошелся и с ними по вопросу засилия масонов в руководстве Русской православной зарубежной церкви, перейдя под юрисдикцию сербского патриархата. Уже в Германии был пострижен в монашество с именем Никон, затем в Сербии получил сан игумена и архимандрита. Оказавшись вновь в Германии в 1945 г., он окормлял православно верующих в лагерях перемещенных лиц и был пострижен митрополитом Серафимом в великую схиму с именем Никодим. В 1948 г., находясь в Германии, он начал писать объемные воспоминания о своей жизни в дореволюционной России. В то время ему было 85 лет, и под рукой у него не было никаких документов, но был ум и прекрасная память. Прежде, чем попасть в Россию, рукопись проделала весьма долгий замысловатый путь: из Германии на пароходе в Венесуэлу, куда выехал из послевоенной Европы внук автора Вадим Николаевич, затем через США - снова в Европу, откуда «тайно» копия рукописи была привезена в Москву в 1985 г. В 1993 г. мне удалось подготовить рукопись к публикации и издать её. Книга была издана на средства правнука Николая Александровича - Ростислава Вадимовича Ордовского-Танаевского, тиражом в 1000 экз. По оценкам историков эта книга являет собою уникальный пример подробных воспоминаний о жизни российской провинции на рубеже Х1Х-ХХ вв. Предлагаю небольшую выборку из главы «Пермь» «Воспоминаний», касающиеся его служебной деятельности и встреч с Григорием Распутиным, которые, надеюсь, будут интересны для уральских историков и краеведов: «… я въехал в Пермь первым пассажирским поездом, прошедшим прямо из Петербурга в Пермь (январь 1907). …Палата была 2 разряда, из 5 Отделений, был и помощник Управляющего. Было и 2 губернских Казначейства, т.е. 2 Казначея, назначаемых Министерством, путем Высочайших Приказов, по рекомендации Управляющего Палатой; одно из них в Перми, другое в Екатеринбурге, столице Северного Урала. Там же находилось и большой Управление Горными, Золотыми и Платиновыми Промыслами с Начальником сего Управления, (особа 4-го класса, равна особе Губернатора). … Помещичьих земель почти не было. Земство существовало, но на особых основаниях, и Председателем Губернского Земства был крестьянин, окончивший лишь 2-х классную сельскую школу, Егор Данилович Калугин, звали его Егорушка Данилыч! Личность замечательная. … Пермскую губернию было решено, уже давно, разделить на две: Пермскую и Екатеринбургскую, но громадные единовременные расходы на постройку зданий для присутственных мест, всех губернских учреждений, Судебных и Контрольных, задерживали это дело. Кроме тог, уже назревал вопрос и намечался даже общий план децентрализации власти с одновременным расширением прав и обязанностей земств. … Просматривал дело о постройке здания Палаты. Из дела и исторической справки я увидал, что часть здания очень древняя, что Император Александр 1 Благословенный, пробыл, будучи уже Императором, 2 дня в этом здании и ночевал в нем. Определилась и комната, в которой он спал. Решил в будущем возбудить ходатайство о помещении на внешней стене здания, на нижнем этаже, доску с соответствующей надписью. … Зал Заседаний Присутствий Палаты был двусветный, размер точно я не помню, а потому опишу его подробно. По длине, со стороны улицы, было 8 окон, по 2½ аршина ширины, в ширину зала устанавливалось 24 кресла с двумя проходами вдоль стен и средним проходом в 2½ аршина. По ширине были двери, одна из моего служебного кабинета, другая в общие помещения служащих. По длине, против окон, 2 широкие двери выходили в широкий коридор в длину всего здания Палаты, освещавшийся громадными окнами по двум концам и окнами в потолке. В одном конце из этого коридора спускалась лестница в 2 марша в вестибюль-прихожую, в другом конце в него вливался более узкий коридор в малый флигель, из которого лестница вела в нижний этаж и в полуподвал, где помещались: Губернское Казначейство, денежная кладовая его, квартиры курьеров, Архив Палаты, кухня и ванна Управляющего и т.д. Состав служащих, штатных и вольнонаемных был до 225 человек; швейцаров, курьеров и истопников – 26; Губернское Казначейство – 48; счетчиков – 12, т.е. всего 60 и таким образом всего до 285 человек. Всюду, где я служил, я стремился создать дружно работающую семью, и Бог помогал достигать этого. Половина, обычно, были люди семейные, много детей. Здание считалось лучшим по всей России, с центральным пароводяным и воздушным отоплением. При мне же была устроена своя электрическая станция и внутренняя телефонная сеть. Собрав ближайших сотрудников и представителей от всех сослуживцев, я предложил воспользоваться чудными помещениями Палаты для семейных вечеров, все охотно откликнулись. Ежегодно было 3-4 вечера: на Рождестве, на Маслянице, на Пасхе и еще один вечер между Пасхой и Рождеством, уже в скромных размерах, как на Маслянице, и 1 бал в пользу Общества борьбы с венерическими болезнями. На Рождество и на Пасху приглашались и родственники, по особым платным билетам. Эти два вечера начинались детскими отделениями с 4-х ч. дня до 8 ч. Вечера, а с 9 ч. Вечера до 2-3 ч. Утра вечера для взрослых. На Рождестве елка, 8 аршин вышины, с разыгрыванием подарков, для всех детей служащих Палаты – бесплатно, для гостей по 1 рублю с ребенка. Дети получали бесплатно определенное количество контрамарок на кофе, чай, молоко, шоколад, бутерброды и пирожные. Взрослые буфетом пользовались за плату. В конце зала, прилегавшем к моему кабинету, устраивалась сцена для музыкальных, вокальных и литературных номеров и для театральных сценок; кабинеты мой и Помощника обращались в уборные для артистов. Кукольный театр «Петрушка» и прочие увеселения. В коридоре воздвигалась горка, деревянная для катания на ковриках. Увлекались и взрослые. Елочные украшения в первый год были куплены из сумм экономических Палаты и потом лишь добавлялись. … я вновь в 1913 году был принят в частной долгой аудиенции (это 2-я) Их Величествами и убедился, что Оба сочувствуют канонизации Иоанна Максимовича и боярина Михаила Романова, а также разделяют мои мысли о необходимости избрания Патриарха Московского и Всея Руси и «Идеи» Единения Церквей. … Еще одна встреча с Распутиным и, одновременно, с его дамами, а в их числе с Анной Александровной Вырубовой. В том же 1914 (?) году получаю от Вырубовой письмо: «Мне Ея Величество поручила обратиться к Вам. Я и несколько близких к Ея Величеству дам и девиц едем через Пермь в село Покровское, потом в Верхотурье на поклонение Св. Чудотворцу Симеону Праведному… Рады будем познакомиться с Вами. Ваши два приема в 1902 и 1913 году произвели на Их Величества самое отрадное впечатление». Все удалось наладить, и при проезде чрез Пермь я сел в их вагон до Кунгура – 40 верст от Перми, где вышел для ревизии Казначейства. В компании был и Распутин, и еще трое мужчин, один явно еврейского типа, а двое пахли сыщиками крупного полета. Распутин был с ними в купе. Вся компания просила проехать с ними до Покровского, но я категорически отказался. … Когда мы приехали из Верхотурья на узловую станцию и ждали поезда из Екатеринбурга около часа, то Распутин – спутники не доглядели – вышел на платформу. Раздались крики: - А, Распутин, со своими бл…, здорово! Станция у большого завода, население фабричное. Жандармы стали очищать перрон, но, к счастью, подошел поезд, и наш вагон погнали в конец. Вырубова стояла у вагона, видела все и слышала. Пошла, закрыв лицо руками, в купе. Я вошел за ней. - Анна Александровна, слышали, конечно? Я считаю, что Григорию Ефимовичу не следует ездить со всеми вами, щадя имя Их Величеств. Вы близки к Государыне. Постарайтесь открыть глаза на все. Мое мнение … таково: Распутина квартиру в Петербурге надо ликвидировать. Его держать в Покровском. В случае несчастья с наследником, экстренным поездом доставлять Распутина во дворец, с опущенными шторами в вагоне, и – обратно в Покровское. Всякие толки умолкнут. - Вы правы! Вы правы! Какой ужас! И все это ложь, ложь! … Дней через 10-15 после начала Великой войны 1914 года выяснилось, что из ведомства Казенной Палаты призваны почти 70 чиновников и курьеров в войска. Ко мне явились 5 сотрудников, несколько представителей от остальных служащих: - Разрешите потесниться и, освободив две комнаты, оборудовать 25 коек. Затем начать вычеты профессионального содержания, Вы дадите 500 рублей, якобы пособие на лечение, для обзаведения всем необходимым, и откроете лазарет на 20 коек для нижних чинов и 5 коек для офицеров, раненых, из ведомства Палаты. Мы все будем трудиться бесплатно, пройдем сами, жены и живущие с нами родственницы, краткие курсы братьев и сестер милосердия. … Перекрестился. - Господь благослови. … К 1 Ноября 1914 года, по согласию служащих и по просьбе Земства, весь нижний этаж освободили и оборудовали своими трудами, но за земские деньги и лазарет вырос до 120 коек. Оговорили только тяжелых раненых и заразных больных в наш лазарет не принимать, ибо оба врача не хирурги, а лазарет и Палата – одно тело и место общественное. Общее присутствие обратилось в место приема больных до их омовения в бане, тут же переодевали во все лазаретное. Здесь были столовая, читальня и лекционная, а затем в нем же, пред Иконой Св. Чудотворца Николая поставлен Престол, рядом с портретом Императора… Прислуживали за столами, по очереди, служащие Палаты. Наши дети спешили кончить уроки, чтобы почитать и написать письма раненым. Лазарет получил славу лучшего во всем Урале по порядку и питанию. Между Вяткой и Пермью бросали жребий, кому попасть в наш лазарет. … За год существования лазарет пропустил 1200 раненых. От смертельных случаев Бог уберег. Из состава Палаты был только один раненый, нижний чин. Что сталось с лазаретом после моего отъезда из Перми, я не знаю. Много благодарственных писем получалось от ушедших. В 1917 году в Петербурге, в трамвае, уже при большевиках, меня опознали два раза красноармейцы, оба раза вскочили с мест с радостными криками: - Ваше Превосходительство, отец родной, кормилец наш, живы, не убили? Как семья и дети? Расцеловался оба раза и шепнул: «Выходим». … Воспоминания я пишу вдали от Родины, заливаемой кровью мучеников чуть не ежедневно, а, вероятно, и ежедневго, казнимых без суда и следствия, на Родине, представителем сатаны Сталиным и его соправителями и покорными слугами. И мир, Христианский мир, терпит это. Мало того, что терпит, но и изыскивает способы к водворению мира во всем мире, заседая и беседуя с представителями сатанинской власти за одним столом. Ест и пьет заодно с ними, выслушивая и принимая заздравные тосты в честь Сталина». 3 . 05.01.1885 г. в г. Либава Курляндской губернии Николай Александрович венчался с Елизаветой Павловной Петровой (1864 – 1942, Велика Кикинда), дочерью капитана Рижского отряда Корпуса внутренней стражи.4 В браке он не был счастливым (церковный развод состоялся в Петрограде в 1918 г.), тем не менее, в семье родилось шестеро детей, из них четверо достигли взрослого возраста. После революции старший и младший сыновья остались в советской России. Из них, Александр (1885 – 1942), мой дед, умер в блокадном Ленинграде; Всеволод (1900 – 1938), был репрессирован. Сын Николай (1897 – 1981) и дочь Елизавета (1894 – 1961) скончались в эмиграции. Николай Александрович завершил свой жизненный путь на 88-м году жизни в госпитале Гармиш-Партенкирхена (Бавария, ФРГ) 19(20).09.1950 г. Мне известно, что в России были изданы воспоминания Пермского губернатора И.Ф.Кошко, под началом которого не один год работал Николай Александрович. Я уверен, что ознакомление с этими воспоминаниями значительно пополнят мои знаний о жизни и деятельности моего прадеда. Дмитрий Александрович (17.04.1854, С.-Петербург - 08.11.1880, там же, Волковское православное кладбище), брат Николая Александровича, подпоручик 1-й батареи лейб-гвардии Артиллерийской бригады, слушатель Николаевской инженерной академии. Участник русско-турецкой войны (16.8.1876 – 15.12.1877); имел награды: серебряная медаль «За храбрость» Сербского князя и темно-бронзовая медаль в память кампании 1877 – 1878 гг. Автор статьи «Еще одна попытка разгадать неразгаданное» в журнале «Воздухоплаватель» №7 (1880 г.). Статья посвящена теоретическим вопросам создания летательного аппарата с машущим крылом на мускульной силе человека.5 Умер в 26 лет. Жена с 1876 (?) г. Анна Арсеньевна Скворцова (ок. 1854 - 16.12.1883, С.-Петербург, Волковское кладбище). Дочь отставного преподавателя Полоцкого кадетского корпуса статского советника Арсения Васильевича Скворцова и Марии Стефановны. Иван Александрович (19.04.1868, С.-Петербург - 25.04.1951, Суази-сюр-Сен, похоронен на кладбище в Сент-Женевьев-де-Буа (департамент Эсон, Франция) - брат Николая Александровича, участник русско-японской войны, главный доктор морского госпиталя в Севастополе (1907–1911), главный врач Либавской крепости (1911–1914), главный доктор временного морского госпиталя в Гельсингфорсе (1915–1917), врач в Петроградского морском госпитале (1917–1918), действительный статский советник. В эмиграции служил в различных медицинских учреждениях Франции, последнее место – заведующий психиатрической клиникой. Жена с 1905 г. Екатерина Николаевна М а с л о в а (1882, - 1964, похоронена на кладбище в Сент-Женевьев-де-Буа (депаптамент Эсон, Франция).6
Для генеалога исследование двойной фамилии имеет редкую прелесть, поскольку необходимо установить как причину, так и момент ее возникновения, а также происхождение каждой ее составляющей части. По семейным преданиям основной частью фамилии является Танаевский, отсюда вероятен вывод наследования этой фамилии по мужской линии. Здесь я отмечу, что все Ордовские-Танаевские, кроме одного человека, в советское время были лишены именно второй части, однако, сейчас многие восстановили себе и семейству полную родовую фамилию. Шляхетский род Танаевских, герба Лебедя, известен с начала XVII в. в Минске и окрестностях.7 Не исключен приход кого-то из Танаевских сюда из-под Смоленска. Николай Танаевский в 1674 г. был депутатом конвокационного сейма Речи Посполитой по выборам короля Яна III.8 Иных Танаевских мне обнаружить не удалось ни в польских гербовниках, ни в архивных документах. Фамилия выводилась по документам Виленского и Минского Дворянских Депутатских Собраний в середине-конце XIX в. К этому времени род основательно захудал. В настоящее время Танаевские живут в Минске, Москве, Калининграде и Екатеринбурге. Более 150 человек носит эту фамилию на территории Польши. Установить документально прямой связи нашей фамилии с Танаевскими мне не удалось. Буду признателен любому человеку, кто сможет дать мне конкретные сведения о фамилии (прозвище) Танава, имеющей, скорее всего, крымско-татарское происхождение.
Шляхетский род Ордовских имеет явное татарское происхождение, что подтверждается как польскими, так и нашими исследователями. Гербовник Дзядулевича отмечает три версии этой фамилии.9 1. собственно Ордовские герба Остоя. Этот род бытовал на Волыни, известен с XV в., и выводился в Волынском ДДС в 1847 г. В настоящее время Ордовские известны в Польше, числом более 200 человек. 2. род Óрдов, имевший своим гербом Óрда, отрасль герба Остоя. Широко известен в Пинске и окрестностях. Это примерно в 300-х километрах от Минска. Род сей настолько стремительно рос, что до сих пор в Белоруссии помнят поговорку: «Что ни морда, то Óрда». До 1917 года представители рода широко разъехались по всей европейской части империи. 3. Ордынские (Ордынцы) гербов Остоя и Трабы. Этот род хорошо известен генеалогам. В телефонном справочнике Екатеринбурга обнаружился и Ордовский.
По некоторым данным первоначальное написание фамилии было Óрда-Танаевский. Есть сведения, что семья в XIX в. пользовалась гербом Óрда, что позволило мне высказать гипотезу о родстве с последними по женской линии. Таким образом, момент возникновения двойной фамилии можно достаточно уверенно отнести к концу XVII - началу XVIII столетия. В семейных воспоминаниях бытует легенда о том, что право на ношение двойной фамилии было даровано Петром Великим и в дореволюционном семейном архиве, якобы, хранилась копия царского Указа. Пока что подтверждения этой легенды мне найти не удалось, но если подобный Указ был, то его наиболее вероятно отнести ко времени сражения за Азов в 1696 года, в котором знатно отличились казаки именно Черниговского полка полковника Лизогуба. Известный польский историк и генеалог пан Анджей Рахуба утверждает, что переход фамилии Óрда в Óрдовский была невозможна на территории Польского королевства. Однако, к концу XVII века Северская Малороссия уже входила в состав Российского государства. Подобного рода изменения фамилии широко известны на Украине. Однажды я наткнулся на дело, свидетельствующее о том, что некто Ординский добился возвращения себе родовой фамилии Óрда. Возникало два вопроса. Во-первых, каким образом представители шляхетского рода Танаевских обратились в казаков, и, во-вторых, зачем понадобилась двойная фамилия. Ответы на оба вопроса вытекают из знания исторической ситуации в Малороссии тех времен. Это был период так называемых «казацких войн», когда масса мелкого шляхетства была вынуждена либо в панике бежать, либо, если их оставляли в живых, присоединяться к полкам восставших. По некоторым подсчетам в Левобережной Украине к концу XVII столетия в казаков обратилось от 50 до 80% населения. Множество (десятки тысяч) бежало на север, на земли московского царя, где также становились «казаками». Во время войны с поляками, которую вел Алексей Михайлович, также наблюдался массовый переход мелкопоместной шляхты на московскую сторону (по присяге), а тысячи жителей захваченных территорий были перемещены во внутренние районы России и никогда оттуда не вернулись, несмотря на отдельный пункт Андрусовского мирного договора 1667 г. Известно, что вся энергия, вызванная восстанием Хмельницкого, в последующих поколениях обратилась на приобретение и захват земель. Когда же из Петербурга пришло дозволение признавать в российском дворянском достоинстве представителей казацкой старшины, поток желающих превысил все мыслимые пределы. В нашем случае, чин сотенного атамана был последним для тех, кто претендовал на дворянство. Крохотная маетность да удивительная двойная фамилия (случай массовый) придавала дополнительный вес соискателю. Два года тому назад я нашел в Киеве в Национальной библиотеке им. В.И. Вернадского родословную книгу Новгород-Северского наместничества за 1788 г.10 Из этой книги и документов Черниговского областного архива видно, что род Ордовских-Танаевских был признан в потомственном дворянстве в 1784 г. в лице внуков Демьяна, сыновей Максима (без чина), трех братьев: сотенного атамана Черниговского полка Ивана с тремя дочерьми, брата его Антона с детьми и брата Никифора с сыном Николаем. Оба последние без чинов.11
Иван Максимович родился около 1741 г. в семье сотенного атамана Черниговского полка Максима Демьяновича. От него по прямой происходят все известные мне Ордовские-Танаевские. Иван владел крохотной маетностью с 4-мя дворовыми людьми в селе Шабалтасовке, расположенном на тракте Чернигов – Новгород-Северский.12 Первое упоминание о Шабалтасовке относится к 1666 г. Село сохранилось, я там был. Иван Максимович имел трех дочерей и сына Дмитрия.
Дмитрий Иванович уехал в Петербург, где, как и многие потомки лихого запорожского и малороссийского казачества, поступил на государственную службу чиновником Военного ведомства. Линию Антона Максимовича мне проследить не удалось. Младший сын Никифора, Исаак, родившийся около 1788 года, участник Отечественной войны 1812 года: Ширванский пехотный полк, Бородино, заграничные походы, Париж.13 Он оставил по себе дочь Марию. Ее внук, носивший фамилию Гинкен, в 1915 году получил Высочайшее соизволение для себя и семейства носить фамилию Ордовский.14 Его наследники живут в Петербурге. Часть фамилии, оставшаяся в СССР, долгое время жила в Челябинске и в других местах Южного Урала. Главный интерес моих исследований для меня связан с тем, что все без исключения представители нашего рода служили государству и вместе с ним пережили все события и катаклизмы, которыми так богата история нашего отечества. Мне вообще кажется, что столь популярные сейчас генеалогические исследования (особенно зарубежные), целью которых является лишь поиск и установление родственных связей, в определенном смысле неполноценны, сколь бы могучее родословное древо не удалось взрастить. Мне встречались такие построения на сотни персонажей. Для меня лично несомненно, что это никак не предел мечтаний, но лишь начало. Ибо из-за сухих строк архивных дел перед нами должны вставать живые люди, наши предки, память о которых мы несем в себе на генном уровне. Но они никогда не оживут, и многие подробности и тайны их жизни останутся для нас за семью печатями, если наши поиски не будут напрямую связаны с глубоким знанием и осмыслением истории тех времен и тех территорий, где жили давшие нам жизнь пращуры. И тогда многие события в жизни наших предков и истории страны, которые порою кажутся загадочными или, наоборот, малоинтересными, обретут для нас совершенно неожиданное особое звучание. Имею честь быть правнуком Николая Александровича Ордовского-Танаевского. Часть нашей фамилии после 1917-го года осталась в Советском Союзе, часть эмигрировала, и на сегодняшний момент потомки фамилии живут в России, Франции, Швейцарии, США и, вероятно, в Австралии. Род начал воссоединяться с 1985 года, и сейчас мне известны практически все члены рода. Всего нас около 100 человек. По следам моих многолетних розысков я написал художественно-документальную повесть «В уснувшей памяти столетий». Пока что готов только первый том, в котором собраны материалы до начала XIX века. Работа продолжается.
Источники.
1. РГИА, Фонд 734, оп. 1. д.555, 1821; ф.1343, оп.26, д. 3869; РГИА, ф. 1349, оп. 4, 1835 г., д.166, л. 345об.–348об; ЦГИА СПб., ф. 19, оп. 17, д. 951, л. 7; оп.111, д. 213, 1824 г.; Ордовский М.Л. Ордовские-Танаевские. // Дворянский календарь, тетрадь 11, изд. ВИРД, СПб, 2003, с. 110-128. 2. Ордовский-Танаевский Н.А. Воспоминания, изд. РиО, СПб, 1993. 3. Там же, с.259-328. 4. 5. Ордовский М.Л. Ордовские-Танаевские... 6. Там же. 7. Национальный исторический архив Белоруссии, ф.1769, оп.1, д.152, л.1 (на польском яз.). 8. "Volumina legium…”, t.5. 9. Dziadulewicz Stanislaw "Herbarz Rodzin tatarskich w Polce”, Wilno, 1929; Gajl Tadeysz. Polskie rody szlachetskie I ich herby, Белосток, 1999; Niessecki Kasper S.J. Herbarz Polski, t.t. VII, IX, 1842. W Lipsku. 10. Национальная библиотека им. В.И.Вернадского (рукописный отдел). Фонд 1. (А.Лазаревского), № 60497 (73), Б л. 145 (об) – 146. 11. ЧГОА, ф. 679, оп. 1, д. 337; ф.133, оп. 1, д. 229, л. 52об и др. 12. Там же. 13. РГИА, ф.1343, оп. 26, д. 3867. 14. РГИА, ф. 1412, оп.4, д. 410, 1915
