Е.В. Кулибина 

Семейные воспоминания

(Опубликовано во 2-м выпуске сборника УГО,1997)

Я хорошо помню своих дедушку и бабушку с материнской стороны, Андрея Андреевича и Ольгу Николаевну Ивановых. По рассказам бабушки знаю кое-что об их родителях. Бабушка была урож­денная Денисова, дочь Николая Алексеевича Денисова, директора Горного Депар­тамента в Петербурге. Мать бабушки - урожденная Фрезе Софья Александровна, родная сестра Анны Александровны Кулибиной, бабушки моего отца (мои роди­тели были троюродные брат и сестра). Как Ивановы, так и Денисовы, были дворя­не, но не титулованные.

У Николая Алексеевича и Софьи Александровны Денисовых, кроме моей ба­бушки Ольги, был еще сын Сергей (он умер в 1918 или 1919 году, не будучи женат) и дочь Елена, которую я знала хорошо и отлично помню - она поселилась у нас в 1945 году и прожила с нами до своей смерти в 1959.

Возвращаюсь к своим дедушке и бабушке Ивановым. Они познакомились и были помолвлены в Петербурге, когда Андрей Андреевич учился на юридичес­ком факультете Петербургского университета. По окончании университета, полу­чив назначение в Белоярский завод, Андрей Андреевич переехал на Урал. Вскоре туда же приехала его невеста Ольга Николаевна Денисова со своей матерью Со­фьей Александровной, и здесь состоялась свадьба Ивановых. С. А. Денисова вер­нулась в Петербург.

Первые трое детей Ивановых (всего их было шесть) родились в Белоярском заводе: Николай (*1891), Маргарита (*1892) и моя мать Нина (*1893). Бабушка очень любила детей и хотела, чтобы их было много. Воспитывала их сама - детских садов тогда не было.

Из Белоярска Ивановы переехали в Шадринск, потом в Нижний Тагил и, наконец, в Екатеринбург. За это время родились еще три сына: Павел (*1894?), Андрей (*1896), Михаил (*1898?).

Бабушка была образованная женщина: окончила хорошую гимназию в Пе­тербурге, знала языки, играла на рояле. Своих детей она сама обучила грамоте и счету, подготовила к поступлению дочерей - в гимназию, сыновей - в реальное училище. Обучила она всех и нотной грамоте. В семье очень любили музыку, все играли на фортепиано и на народных инструментах - был маленький семейный оркестр. А моя мать, Нина Андреевна, впоследствии поступила в Петербургскую консерваторию и стала профессиональной пианисткой.

Бабушка Ольга Николаевна уделяла много внимания нравственному воспи­танию. Видимо, здесь сыграла большую роль общая атмосфера в семье - доброже­лательная и веселая. Все дети выросли порядочными, добрыми и честными. К со­жалению, двое - Павел и Михаил - умерли рано: Миша - в детстве, Павел - будучи студентом. Николай умер от брюшного тифа на фронте во время первой мировой войны, Андрей погиб в застенках НКВД в 1937, и только дочери - Маргарита и <Нина - дожили до старости.

Дедушка Андрей Андреевич был человек очень добрый и веселый. Его я пом­ню хуже, чем бабушку, т. к. он умер, когда мне было 11 лет, из них четыре года мы жили на Южном Урале и только изредка наезжали в Свердловск. Дедушка с ба­бушкой и ее сестрой Еленой Николаевной Денисовой гостили у нас в Сатке летом 1927,1928 и 1929 годов.

Дедушка Андрей Андреевич называл себя охотником. Любил побродить по лесу с ружьем и собакой, пообщаться с охотниками и рассказать какое-нибудь не­обыкновенное «охотничье» приключение. Однако я никогда не видела у него ни одного убитого животного или птицы. Думая о нем теперь, полагаю, что со своей добротой он просто не мог лишить жизни ни одно живое существо. Он очень лю­бил природу, и прогулки по лесу доставляли ему истинное наслаждение. Хорошо помню лето 1930 года - мы тогда жили уже в Свердловске и на лето снимали дом в Уктусе, который в то время еще не был частью города, а лишь пригородным селом. В этом доме в Уктусе (в левобережной части) жили тем летом дедушка с бабушкой, я с мамой и моя двоюродная сестра Оля, дочь маминого брата Андрея, со своей мамой, а наши с Олей отцы приезжали из города на выходные дни. С Олей я обща­лась мало: она меня моложе на шесть лет и тогда была еще совсем маленькой, - а больше всего времени я проводила с дедушкой. Мы с ним с утра уходили в Ме­щанский лес (теперь это парк имени лесоводов России) и гуляли до самого обеда, часов до двух. Дедушка рассказывал о жизни и повадкахразныхлесных обитателей и вообще о жизни леса.

Мы подолгу наблюдали за дятлом, белкой, иногда встречали зайца. На эти прогулки дедушка ружье не брал, так что об охоте не было речи. Дедушка учил меня разводить костер, правильно обращаться с огнем в лесу, показывал разные полезные растения. Собирали ягоды, грибы. Я очень любила эти прогулки. Лес я полюбила еще раньше, когда мы жили на Южном Урале, на руднике Тяжелом (в шести километрах от Бакала) и в Сатке. Там я проводила в лесу очень много вре­мени: на Тяжелом наш дом стоял прямо на опушке, да и в Сатке было рукой подать до леса, где я с мамой гуляла во всякое время года.

Но тогда я еще была слишком мала, чтобы осознавать всю прелесть ураль­ской природы, чувствовала ее только интуитивно. А здесь, в Уктусе, на прогулках с дедушкой, я полюбила природу сознательно и на всю жизнь. Никогда не было у меня страха перед лесом - наоборот, я чувствовала себя в нем окруженной добры­ми друзьями, которые и от меня ждут только хорошего. Это отношение к природе осталось у меня навсегда, и это во многом заслуга моего дедушки, Андрея Андре­евича Иванова. Как я сейчас понимаю, в то лето он был уже стар и слаб (он умер в 1932 году), поэтому далеко мы не ходили - в пределах 3-4 км от дома.

Бабушка Ольга Николаевна тоже любила уральский лес, особенно ей нрави­лось собирать землянику, до которой она была большая охотница. Она знала хорошие ягодные места, не ленилась дойти до них и там начинала собирать с азартом, с увлечением - ни жара, ни комары не могли отвадить ее от этого занятия.

Бабушка вообще все делала с азартом - она была холерического темпера­мента, очень энергична, никогда не сидела без дела. Когда ее дети были маленьки­ми, она их обшивала сама - очень хорошо шила и научила этому меня, когда я стала старше. Она любила красивую одежду и до старости одевалась с большим вкусом.

Бабушка и дедушка были очень дружными супругами и прожили всю жизнь, насколько мне известно, в любви и согласии. Но они были абсолютно противопо­ложны по характеру. Если бабушка была холерик, то дедушка - типичный флегма­тик: медлительный, невозмутимый, всегда спокойный, никогда не повышал голо­са. Бабушка же по всякому пустяку начинала «горячиться». Бывало, она в спешке уронит и разобьет что-нибудь. Дедушка тут же спокойно заметит: «Зато скоро». Бабушка вспыхнет, как порох: «Ах, Андрей Андреевич, вечно ты под руку гово­ришь! Это из-за тебя!» - А дедушка только улыбается. Впрочем, бабушка через минуту уже забывала о своей досаде.

Андрей Андреевич Иванов был юрист, присяжный поверенный, член екате­ринбургской коллегии адвокатов (до революции). Мне не известно, выступал ли он в суде после революции. Возможно, новая власть его от этого деле отстранила, Знаю, что один из его друзей и коллег-адвокатов, Сергей Иванович Кванин (он в 1924 году женился на сестре моей матери Маргарите), был лишен права зани­маться адвокатской деятельностью и проживать в крупных городах «как чуждый элемент» (был выслан с семьей в Кусинский завод).

Последние годы перед революцией семья Ивановых жила в Екатеринбурге на Тарасовской набережной ( ныне ул. Горького) в доме № 7. Это был кирпичный двухэтажный дом (кому он принадлежал, не знаю, только не Ивановым). Они сни­мали весь верхний этаж: семь комнат, ванная и кухня. В те годы семья была такая: <Андрей Андреевич с Ольгой Николаевной, старший сын Николай (неженатый, с началом первой мировой войны он был мобилизован), дочь Маргарита (она учи­лась в эти годы на Фребелевских курсах) и сын Андрей (он тогда кончал реаль­<ное училище). Сыновья Павел и Михаил к тому времени уже умерли. Дочь Нина училась в Петербургской консерватории и жила там у своей бабушки С. А. Дени­совой, а в Екатеринбург приезжала на каникулы. В 1915 году она кончила кон­серваторию и вернулась к родителям, здесь работала в музыкальном училище и в оперном театре.

Ивановы держали кухарку, горничную и кучера, который исполнял также обязанности дворника (у них была пара лошадей). Заработки адвоката позволяли поддерживать этот уровень жизни. По тем временам семья имела средний доста­ток, многие интеллигентные семьи жили так же.

Бабушка никогда не работала по найму. Но на ней был весь дом. Конечно, она не убирала квартиру, не стирала и не мыла посуду - это все делала прислуга. Хотя держали кухарку, бабушка нередко готовила сама - она любила это занятие и была хорошая кулинарка. Главным для неебыло воспитание детей и отдых много <работающего мужа - этому она и отдавала большую часть времени и своей неуем­ной энергии.

В доме Ивановых было много книг, как русских, так и на иностранных язы­ках. У дедушки была также обширная юридическая библиотека. Все члены семьи читали много.

На «светские занятия» времени почти не оставалось. Из развлечений в те времена у екатеринбургской интеллигенции особенной популярностью пользова­лось домашнее музицирование. Я уже говорила, что все Ивановы были музыкаль­ны и играли на разных инструментах. По вечерам у них часто собирались любите­ли музыки - певцы, скрипачи, пианисты, виолончелисты - и устраивали домашние концерты. Зимой изредка ходили в театр. Когда в 1912 году открылось новое зда­ние оперного театра, стали брать абонемент в ложу для всей семьи. Иногда, по праздникам, в городе бывали балы - в общественном собрании, в купеческом клу­бе. Их посещало молодое поколение. Пока моей маме и ее сестре было 16-18 лет, бабушка ездила с ними на эти балы. Она и сама в молодости любила танцевать, и дочерей выучила танцам. Нина танцевала охотно, а Маргарита имела более серь­езные наклонности, очень любила читать и на балах появлялась только по настоя­нию матери и сестры. Существует даже семейное предание, что она как-то явилась на бал в домашних туфлях (по рассеянности) - так мало она обращала внимания на балы и наряды.

К религии Ивановы относились довольно равнодушно. По традиции венча­лись в церкви, крестили детей (и внуков), в доме имелись иконы, но я никогда не видела, чтобы бабушка или дедушка молились. До революции ходили в церковь, главным образом, по большим праздникам: на Рождество, на Пасху. Помню, ког­да я была лет четырех, няня Поля пыталась научить меня молитве «Отче наш», но мой отец этого не одобрил (он был атеист), и дело заглохло. Внуков Ивановых (меня и двухмоих кузин - Олю и Оксану) крестили по желанию бабушки - опять-таки по традиции. В этот раз мой отец уступил, не желая огорчать тёщу.

Я упоминала уже, что в семье служила горничная. Тут необходимо рассказать об Аполлинарии Андреевне Шустовой, которую я знала как няню Полю. Если я не ошибаюсь, она поступила в дом к Ивановым еще в Нижнем Тагиле, снача­ла горничной. Младшие мальчики были тогда еще маленькими, и постепенно Поля взяла на себя обязанности няни и превратилась в няню Полю. Была она одинокая, очень некрасивая лицом, с острым носом и подбородком - как Баба-Яга. При этом - добрейшей души человек, работящая, неприхотливая и верная. Она прилепилась душой к семье Ивановых, они очень скоро оценили ее высокие душевные качества и стали относиться к ней как к родной. Она переехала с ними в Екатеринбург.

Когда дети подросли, Аполлинария Андреевна осталась в семье, выполняя всю «черную» работу по дому. Как и Ивановы, няня Поля страстно любила животных, подбирала и выхаживала брошенных котят и щенков, птиц с перебитыми крыльями. Ивановы-старшие этому не препятствовали, а молодые помогали. Единственное, что запрещала Ольга Николаевна, - спать кошкам на ее постели: она была очень чистоплотна и боялась, что они оставят шерсть. В доме любили животных, особенно лошадей и собак. Во дворе всегда жили 2-3 собаки, а лошадям, которые были тогда единственным городским транспортом, дедушка уделял много внимания: сам выбирал их при покупке, ежедневно не по разу за­ходил на конюшню, контролируя кучера. Особенно дедушка и бабушка любили лошадей серой в яблоках масти. Таких и держали. Лошади всегда были ухоженные, экипаж блестел.

Летом семья редко оставалась в городе. Обычно снимали дом где-нибудь в деревне и переезжали туда на все лето. Часто ездили в Уктус. Здесь, на Уктусских горах была так называемая «Горная дача» - несколько добротных домов в лесу, которые часто снимали Ивановы и их знакомые: жили в лесу целой компанией, ходили по ягоды, иногда уезжали на лошадях дальше.

Зимой молодежь ходила на лыжах поблизости от города. Очень популярен был каток - его устраивали на городском пруду. Моя мать, Нина Андреевна, и ее брат Андрей были особенно ярыми конькобежцами.

Так жили до революции.

Октябрьский переворот всё изменил. Хотя Ивановы политикой не интересовались, ситуация выявила некоторые симпатии и антипатии. Дедушка придерживался либерально-монархических взглядов, и отречение Николая IIего огор­чило. Октябрьскую революцию он не приветствовал, но и не очень против нее возражал. Бабушка была революцией недовольна, т.к. у Ивановых сразу отняли две лучшие комнаты в их квартире, вселив туда семью рабочего Ивана Михайло­вича Максимова. И он, и его жена Шура были убежденными коммунистами и по­началу очень неприязненно относились к «буржуям» Ивановым. Однако к тому времени, как я с родителями вернулась с Южного Урала (1929), бабушка уже жила с «Максимихой» в мире и согласии.

А во время установления советской власти на Урале Ивановы как раз полу­чили известие о смерти своего старшего сына Николая, и личное горе значительно приглушило их реакцию на политические катаклизмы.

Дети их, однако, реагировали более четко: Маргарита революцию при­ветствовала - ей импонировали лозунги всеобщего равенства и благоденствия, начертанные на революционных знаменах. Нина отнеслась сдержанно - она в это время была очень увлечена своей работой в музыкальном училище и в оперном театре и хотела только одного - чтобы ей не мешали заниматься музыкой. Анд­рей Андреевич-младший примкнул к белому движению и ушел вместе с белыми в Сибирь и далее - в Харбин. Надо сказать, что года через три, полностью разоча­ровавшись в белых идеалах, при первой возможности он вернулся в Екатеринбург и поступил работать на завод «Металлист». С этих пор он был вполне лоялен к большевикам, что не помешало им арестовать его в 1937 году по ложному доносу и расстрелять.

Характерный штрих к идеализму Маргариты. В первый же год Советской власти было объявлено, что все жители города должны сдать свои золотые вещи «на нужды революции». Ходили по домам с обысками. Бабушка Ольга Николаев­на все свои и дочерей немногочисленные золотые украшения собрала и спрятала где-то (на чердаке, кажется). Но Маргарита объявила, что это эгоистично и нечес­ тно, что вещи надо отдать. И когда пришли с обыском, она все вынула и отдала. Ссоры из-за этого в семье не было. Ивановы не были стяжателями и любили друг друга.